С наступлением зимы Россию ждет новая волна беженцев из Украины. Уже на сегодня число спасающихся от войны приближается к миллиону человек, а с обустройством переселенцев, жильем, работой всё гладко только в пропагандистских репортажах. Нет однозначных прогнозов и на перспективу: многие ли беженцы останутся в России навсегда? И будет ли от этого плюс для российской экономики?

Статус неопределённый.

По данным переписи 2010 года, в России проживали 2 млн. украинцев из 45 млн., существующих. С присоединением Крыма к России добавилось ещё около 600тыс. малороссов. А с апреля 2014 года, когда начались военные действия на Юго-востоке Украины, стали говорить о массовых потоках спасающихся от войны, беженцев. Цифры отчётов прыгали: 15 апреля Минрегион России опубликовал данные, что  около 15 тысяч украинцев обратились с начала года за разрешением на временное проживание в России. А 30 апреля ФМС уточнила, что спасающиеся от войны граждане Украины подали около 2300 заявлений на статус временного убежища. В мае депутаты Госдумы говорили про 140 тыс. спасающихся от войны, а Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев – про 10 тысяч. Лишь в сентябре цифры различных источников стали более-менее совпадать: порядка 800–900 тыс. человек. С начала войны у беженцев родилось более 2 тыс. детей.

Ко второй половине октября 56 000 человек получили временное разрешение на проживание, а 14 тыс. – гражданство РФ. Ещё 219 тыс. украинцев обратились в ФМС с заявлением о признании беженцем или о предоставлении временного убежища. Как отмечают в ФМС, большинство заявлений удовлетворено. Но из этой статистики следует, что в миграционную службу обратился только каждый четвёртый украинец.

– Вероятно, большинство рассчитывало, что война на Донбассе будет недолго и можно будет вернуться домой, – говорит юрист и правозащитник Борис Александров. – Значит, из имеющегося потока планируют остаться в России около 100 тыс. Из этих людей работоспособных граждан – две трети. Изменить рынок занятости они не смогут. Но могут способствовать развитию какого-то определённого региона, при условии, если удастся убедить их туда отправиться. Но грамотных экономических рычагов для этого еще не запущено. Например, многим показалось, что спасающиеся от войны беженцы из Донбасса, способны поднять в нашей стране сельское хозяйство, но я не слышал пока ни об одном украинце, который стал бы фермером в России. Настораживает и то, что три четверти украинцев не пытаются получить статус, дающий право на проживание во временных лагерях и хоть какие-то денежные пособия. Возможно это из за того, что чиновники всё забюрократили.

В Петербурге в центре УФМС сотрудники службы вели приём до 11 вечера. Но всё равно каждый инспектор мог принять от 20 до 30 человек за смену, а в очередях ожидали  сотни человек.

– Получить статус беженца почти нереально, разрешение на временное убежище сроком на год – проще, – рассказывает Виктор из Краматорска. – Многие плюют и переходят на нелегальное положение – ремонтируют квартиры, промышляют частным извозом. У меня, например, хорошая машина. Если бы не уехал, её наверняка бы отобрала  одна из воюющих сторон.

По данным Минтруда и соцзащиты, в России официально устроились на работу более 100 тыс. спасающихся от войны жителей Украины. Лучшие показатели на этот счет в Брянской, Ивановской, Томской, Тюменской областях и в Приморском крае. Дальний Восток вообще поначалу выглядел для беженцев перспективным местом, чтобы пустить корни: по программе переселения соотечественников здесь платят наибольшие подъёмные – 300–400 тыс. рублей на семью. Но  всё оказалось не так гладко, как было сказано.

Хотя Дмитрий Медведев и подписал постановление, которое позволяет трудоустроить вынужденных переселенцев с Украины вне трудовых квот, но никто и не подумал его исполнять. А премьер по традиции никого за это и не наказал. Сославшись, что государственные квоты исчерпаны, отказалась оформлять переселенцев Москва и Московская область, Санкт-Петербург, Чечня, Крым. Спасающиеся от войны беженцы, среди которых более 70 детей, вынуждены были ехать из Крыма в Якутию, где вскоре оказались без денег, работы, жилья и даже документов, которые у них отобрали. Аналогичная ситуация сложилась и в Бурятии. В итоге жители из временных лагерей беженцев в Ростовской области категорически отказались их покидать, тем более по квотам в направлении Урала. По словам главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, подавляющая часть украинских беженцев настроена пророссийски, но из-за равнодушия и безалаберности наших чиновников их мнение кардинально меняется.

Брат познаётся в беде

Если предположить, что беженце 800–900 тыс. то лишь около 50 тыс. из них живут в пунктах временного размещения. Получается, что 92–93% украинцев в России либо в состоянии снимать жильё, либо нашли приют у родственников и друзей. Последний вариант встречается даже чаще, а значит, термин «братские народы» – не пустой звук.

Например, только жители Ростовской области разобрали по своим домам более 42 тыс. спасающихся от войны украинцев. В Цимлянске, рядом с водохранилищем, есть турбаза «Чайка», которая полностью заселённая 200 беженцами. Владелец базы Дмитрий Юшковский даже освободил для многодетной семьи номер-люкс, который занимал сам, и некоторое время содержал гостей на свои средства, прежде чем пошли какие-то деньги из госбюджета. Таких историй по России – не перечесть. Люди бесплатно пускают братьев-славян в квартиры, которые могли бы сдавать за деньги, отдают незнакомым людям ключи от дач.

Но в целом отношение к беженцам неоднозначное: в социальных сетях полно сообществ из россиян, которые от гостей с Украины не в восторге. В этих группах состоят десятки тысяч людей, и приходится констатировать – целый срез общества ближе к мордобою, чем к братским объятиям.

Претензии делятся на две группы:

Во-первых, украинцы якобы отбирают у местных рабочие места. Потому, что руководство в регионы дают квоты – трудоустроить столько-то украинских переселенцев. Провинциальное начальство берёт под козырёк и начинает отказывать местным жителям в работе. Многим не понравилось, что на каждого беженца власти выделяют 24 тыс. рублей в месяц. У части работающих россиян зарплата меньше, а пенсия инвалида на той же Ростовщине – 2,5 тыс. рублей. Люди задались вопросом: почему правительство России начало заботиться о беженцах лучше, чем о своих гражданах.

Во-вторых, часть беженцев, по мнению недовольных, борзеет. Им не нравится размер гуманитарной помощи и высокие цены в магазинах, качество продуктов и политика Кремля. Некоторые, принимая российскую еду и кров, возложили на россиян ответственность за войну на Донбассе. Дескать, они надеялись, что Луганск и Донецк возьмут в Россию и вложат много денег в развитие этих регионов. А в результате у них– ни кола ни двора ни работы. Предоставляемое бесплатно жильё часто не устраивает: мол, где газ, где унитаз? И почему меня в Сибирь? Отправляйте в Сочи , я  слышал, там всё пустует.

– У граждан всех постсоветских стран выражена особенность: обобщать многомиллионные народы какими-либо особенностям поведения, – говорит психолог Людмила Крапухина. – Например, «американцы примитивны», «москали агрессивны» или «хохлы ленивы». Эти стереотипы чересчур устойчивы и начинают всплывать при обострении отношений для оправдания негатива друг к другу. Этим обстоятельством часто пользуются пропагандисты, чтобы разжечь взаимную ненависть. А ценность братской помощи некоторые люди понимают с опозданием – когда становится по-настоящему плохо.